«Я — стюард». Записки футбольного пролетария

История екатеринбургских стюардов чемпионата мира началась еще зимой. Именно тогда в городе начался набор на эту загадочную должность. Что такое стюард? Нечто среднее между сотрудником ЧОП и пограничным столбом. Человек, который должен следить за тем, чтобы на стадионе болельщики себя вели хорошо. Или просто в соответствии с правилами. О том, как набирали, готовили и отправляли на выполнение футбольного задания стюардов «Екатеринбург-Арены», ЕТВ рассказал человек, прошедший все этапы подготовки и отработавший два матча.

В небольшом душном помещении сидят несколько десятков человек. Возраст — от 17 до бесконечности, но, в основном, студенты. Преобладают мужчины, но дам тоже хватает. Это учебная группа на теоретическом задании. Много болельщиков — записались в стюарды, чтобы быть ближе к Кубку мира. Немало и тех, кому футбол безразличен, но интересно принять участие в столь масштабном мероприятии. Есть те, кто решил просто заработать, ведь главное отличие стюарда от волонтера — деньги. Таких не очень много, но достаточно, чтобы из категории добровольцев попасть в разряд низкооплачиваемой рабочей силы — соответствующее отношение прилагается. Но все это будет позже, на стадионе.

Стюард в теории — очень полезный индивид. Нас учили полезным и интересным вещам — особенностям поведения толпы и юридическим аспектам футбольных матчей, первой медицинской помощи и тушению пожаров подручными средствами. И многому другому.

Например, всем понравились практические занятия по личному досмотру. После теории нас поделили на пары (к сожалению, однополые) и предложили поиграть в досмотр. Ощупывающий обычно краснел и отводил глаза, а ощупываемый ехидно улыбался и прихихикивал, пока не обнаруживалось что-то запрещенное. Но это занятие было чуть ли не единственным практическим. Мы много писали, слушали и ждали — когда начнется практика.

Если коротко обрисовать суть наших должностных обязанностей — стой, смотри и слушай, если что случится — зови старшего. Стюарды — глаза и уши стадиона. Хватать за шкирку буянов не наше дело, для этого есть полиция. Мы — живая сигнализация, которая должна предупреждать об опасности. И немаленькая такая сигнализация — насколько я слышал, стюардов набрали больше 2500 человек.

Первым нашим серьезным испытанием стала тестовая игра 1 апреля: «Урал» — «Рубин». Начало в 16:00, нам сказали прийти к 11:00. Промозглое воскресное утро, толпа перед входом на свежую «Екатеринбург-Арену». Всех собравшихся волнует, в основном, один вопрос — куда же поставят. Многие мечтают оказаться на поле — поближе к футболу. Циники оглядывают серое небо и тихонько прикидывают — залезть бы в помещения, поближе к теплу.

Мы представляем собой гомонящую толпу более чем в полторы тысячи человек — никто не учитывает баллы тестов. Жилетку с личным номером в руки и — марш строится. Смотрят в лучшем случае пол — чтобы на участках, где буйство футбольных эмоций наиболее вероятно, дам-стюардов было поменьше. В остальном распределение идет по шеренгам. Три шеренги — вот за тем чуваком марш! И уходит полтора десятка стюардов, гадая — куда же их занесет. Некоторые удостаиваются особого внимания: «Вот тот длинный. И вон того мордатого еще возьми — он ответственный». Это про меня и соседа по строю — нас отдали в распоряжение незнакомому дядьке, который командует ЧОПовцами.

Идем вслед за обретенным командиром по территории стадиона. Возле двери с надписью «Фотозона» наступает моя очередь: «Стой тут. Пускать только тех, у кого есть соответствующий бейдж».

Вот собственно и все. Весь инструктаж и знакомство со стадионом. До игры три с половиной часа. Мимо иногда пробегают всевозможные стадионные труженники — от монтажников, до организаторов всех мастей и обладателей погонов. На мужика в стюардском жилете (меня) внимания не обращают — разве что, когда бросаешься им наперерез, когда они направляют свои стопы в фотозону. Счастливые обладатели допуска дальше летят по своим делам, горделиво махнув бейджем, аки альбатрос — крылом. Остальные шепчут под нос проклятья и идут в обход: фотозона на краю поля и многие стадионные работники привыкли через нее срезать путь. Но, в целом, место досталось спокойное, только скучное — нет случайных людей. Есть крыша над головой и не дует. Нет супервайзера, который бы постоянно стоял над душей. Даже футбол можно посмотреть, если, вопреки инструкции, подняться на несколько ступенек, открыть дверь и выглянуть на поле.

Время может идти очень медленно. А покинуть пост запрещено. Даже сбегать в туалет можно лишь поймав пробегающего волонтера и попросив его посторожить дверь. К волонтерам испытываешь некоторую зависть — их одели в симпатичную форму и кормят на стадионе. Перед началом игры мир немного оживает — мимо тебя проходит толпа фотографов с бейджами, с трибун доносятся шум и крики. А ты все так же торчишь перед дверью.

Нам сразу и категорически заявили: вы смотрите на трибуны и прочие объекты, а не на поле. Но только попав на стадион, многие поняли, что за всю работу на чемпионате мира мы можем вообще не увидеть игры. Стюарды стоят у входа на арену — перед гейтами. Дежурят у всевозможных закутков, куда зрителям не стоит забредать: стюарда можно встретить в любом месте, куда нужно ограничить вход, но нельзя поставить дверь или забор. И даже тем, кто стоит у кромке поля, строжайше запрещено крутить головами — смотри только на трибуну!

Другой запоминающийся лозунг: вы должны хорошо знать стадион, чтобы помочь зрителям. В любой ситуации — от поиска места до экстренной эвакуации при пожаре. Я же, стоя в пустом коридоре, хлопая глазами, пытаюсь понять — где я? И где план пожарной эвакуации? Куда мне направлять гипотетические потоки людей, бегущих от пожара? Где находится медпункт или ближайшая точка общепита? Тут мог бы помочь супервайзер — мой непосредственный начальник, назначенный перед игрой. Но за первую тестовую игру я увижу его дважды — он поставит меня перед дверью, и он же придет снять меня с поста примерно через час после игры. А, между тем, первая игра на «Екатеринбург-Арене» началась с минуты памяти погибших в «Зимней вишне», том самом ТРЦ в Кемерово, где множество людей не смогли спастись из-за нарушений пожарной безопасности…

Игра заканчивается. Начинаем массовый исход со стадиона. От многочасового стояния поясница отваливается, ноги ноют, и хочется есть. Нам обещали и питание, и смену караулов, но в реальности ничего этого не было. Не могу сказать, что я в претензии. Расставить сотни стюардов по полю — дело долгое и непростое. Если пускать их на обед или переставлять — настанет анархия. Ладно, первый блин комом. А пока наслаждаемся моментом, окончанием смены и вновь обретенной свободой за пределами «Екатеринбург-Арены».

Без иронии — ради этого дня мы (тысячи вновь обращенных стюардов) несколько месяцев ходили на теорию и мерзли на тестовых играх. За время, прошедшее между тестовыми играми и матчем между Египтом и Уругваем, мы успели пройти доподготовку и сдать экзамен по программе FIFA. Тут все было куда сложнее, чем на внутренних тестах. Много вопросов типа: «На стадион хочет пройти беременная афроамериканка с бейджем, в хиджабе, со стеклянной банкой детского питания и флагом с надписью „Салах акбар!“». И попробуй, вспомни, что из всего этого запрещено совершенно, имеет ограничения по размеру, позволено обладателям тех или иных бейджей, а что является исключением для кормящих матерей, инвалидов и других особых групп посетителей.

За несколько недель до первого матча стадион перешел на круглосуточный режим работы, и стюарды дежурили по 24 часа в сутки. Ограниченным составом, конечно. На «Екатеринбург-Арене» постоянно кипит работа. Технический персонал что-то докручивает и доделывает, кейтиринг завозит еду и напитки, организаторы проверяют и перепроверяют. Отдельная бригада постоянно ухаживает за травой на поле. И десятки уборщиц. И толпы волонтеров. И огромное количество представителей все возможных трехбуквенных сочетаний — МЧС, МВД, ФСБ. И за тем, чтобы одни не забредали в зону ответственности других, снова следят стюарды. Гядя на этот организованный муравейник из тысяч людей, представляющих разные организации и ведомства, хочется снять несуществующую шляпу перед теми, кто налаживал работу стадиона. Труд они проделали титанический. И это видно даже с низших ступеней грандиозной конструкции.

Игра начинается в 16:00, на месте надо быть в 10:00. Получаем форму и жилетку с личным номером (хорошо быть среднего роста и веса — тогда она по размеру). Супервайзеры сгоняют десятки людей в серой форме и ярко-зеленых жилетках в колонны. Говорят при этом громко и матом. Кое-как нашу толпу упорядочивают и начинают распределять на участки.

— Кто выше 180? Нужно пять человек от 180 до 182 сантиметров ростом! Отошли, встали сюда. Еще пятеро — от 182 до 190! Сюда встать. Так, вы теперь команда «Красавчики» [это потому что одного роста и, если выстроить в ряд перед зрителями, будет аккуратно — прим. ЕТВ]. А вы… Вы команда «Фиг пойми, куда воткни!» Через левое плечо повернулись! Пошли на стадион!

FIFA особое внимание уделяет вопросам толерантности. В итоговом экзамене этой теме отводилась множество вопросов. Нас обязали искать и искоренять проявления расовой, религиозной, половой и разной другой ненависти. А еще следить за тем, чтобы в руке фаната не зажглась петарда, сигарета или не появился запрещенный предмет. Подсказывать зрителям, где и чье место. И осматривать трибуны до и после матча. На поле главная задача — не дать посторонним выскочить на площадку к игрокам. Кроме нас, скромных караульных в серых одеждах, даже набраны специальные группы «бегунов». Они носят черные адидасовские костюмы и синие жилеты. И весь матч торчат на лесенках угловых выходов: если на поле проскочит даже одинокий фанат, они должны его догнать и вывести с поля.

Я оказался тяжел для бегуна, но достаточно высок для команды поля. Потому матчи мне предстоит провести рядом с воротами сектора В, глядя на трибуны. Слева вверху висит огромный экран, который вполне видно боковым зрением — можно даже футбол посмотреть. А еще нам выдали раскладные табуреты и ожидать матч мы, в отличие от большинства коллег, можем сидя.

Со временем мы изучили точки, имеющие свои плюсы и минусы. Охранять двери — скучно, но сухо и спокойно. На поле стоять — интересно, но у всех на виду: только попробуй нарушить правила, вмиг прилетит супервайзер. В туннелях за воротами — и игру немного видишь, и ноги размять можно, но — постоянный сквозняк. В общем, быт стюарда напоминает жизнь солдата-срочника: надо постараться максимально удобно пережить очередную смену, не получить нагоняй от супервайзера и, по возможности, быстрее уехать домой.

Час перед пустыми сидениями тянется невероятно медленно — секунды будто упираются и не желают идти. Поэтому первого болельщика, вышедшего на трибуну и орлом осматривающего поле, хочется приветствовать радостным воплем.

На первой игре в Екатеринбурге на «моей» трибуне размещались преимущественно египтяне. А между ними, мелкими группками по два-три человека — болельщики Уругвая. Уже на стадии заполнения трибун было заметно: египетские фанаты — весьма горячие ребята. Поэтому, стоя лицом к трибуне заполняющейся красно-бело-черными флагами, я искренне желал победы сборной Египта. Когда перед тобой несколько десятков орущих во всю глотку фанатов, скандирующих массу лозунгов, из которых тебе понятен только «Салах! Салах!», очень хочется, чтобы требуемый Салах уже вышел, забил, игра закончилась. И эти милые люди ушли со стадиона праздновать победу. Потому что ясно, если эти горячие африканские ребята ломанутся на поле — тебя и твоих коллег-стюардов они просто втопчут в газон. Время от времени кто-то из этой толпы лезет на ограждения или ссорится соседом — у нас в секторе чуть не подрались два взрослых египетских дядьки.

А еще египтяне доставляли нам массу хлопот в смысле флагов. Во-первых, пытались вешать их, где попало. Во-вторых, сами знамена часто ставили нас в тупик. Что значит синее полотнище, на котором изображена шестеренка с горящим внутри пламенем? А зеленое с белыми насекомыми и саблями? Это фанатские флаги или тут машут знаменем какой-нибудь запрещенной террористической организации?

Стоит отметить, что египтяне оказались хоть и эмоциональными, но дисциплинированными. По первому требованию сворачивали флаги и слезали с перил. Когда их команда пропустила, разом стихли и до конца игры (оставалось совсем немного) сидели молча. Потом тихо встали и ушли с трибуны.

Конец игры — не конец дежурства. Трибунная команда осматривает ряды и докладывает о поврежденных сидениях, а за нашими спинами жужжат газонокосилки. Через полтора часа после матча нас уводят с поля и трибун. Примерно после двадцатого построения в колонну строй стюардов двигается к зданию. Там раздевалка, где можно оставить форму, и пакет с едой: сухой паек будет не лишним — некоторые из нас записались сразу на две смены и после финального построения вернутся на посты. Нам кратко, но эмоционально доносят, какие мы балбесы — у кого-то запрещенные флаги в секторе болтались, у кого-то иностранные журналисты на поле выбежали. И на этой веселой ноте первый матч чемпионата мира для нас заканчивается.

Несмотря на тяготы и лишения стюардской работы, желающих постоять на стадионе в яркой манишке хватало. Отсеялись лишь те, кто пришел за зрелищем. Но остались либо романтики, либо циники, записавшиеся ради денег. За одну смену на игре стюард получал 2400 рублей. А ночные смены, говорят бывалые, легче — людей мимо ходит мало, можно и пофилонить, и официальное время на сон дают. Есть еще смены в межматчевые дни — за них платят столько же, а работать проще. Строевой подготовки нет, кормят два раза в смену — курорт. Среди молодых носителей пронумерованных ярких жилетов ходят легенды о том, что кто-то из стюардов, записываясь чуть ли не на все смены, заработал 50-70 тысяч рублей. Моих юные коллеги хотели заработать на поездку за границу, на мопед или ультрадешевую сверхподержанную машину.

Но число мест на смену ограничено. И, если в день матча на стадионе работает 2500 стюардов, а то и больше, то в халявные внематчевые дни — пара десятков. Кто успел — записался. Так что, в день матча между Францией и Перу на построении парни и девчонки в серой форме обсуждают не футбольные победы России, толпы болельщиков в Екатеринбурге или исход предстоящей игры. Главная тема — как записаться на дневную смену. Основная версия — надо поставить будильник на 4:30: якобы именно в это время на специальном сайте открывается запись на внематчевые смены.

Вторая игра чемпионата мира в Екатеринбурге, вторая наша матчевая смена. Все гораздо лучше. Большинство тех, кто в строю, были на первой игре. Строй формируется быстро. Тормозят только новички, которых быстро распихивают по рядам «бывалых». Жаль погода не радует — дожди обещали. На этот случай командам поля и открытых трибун выдали дождевики. Быстро вышли, быстро расставились на знакомые места. Даже на обед попали — лишние полчаса гуляли по стадиону и трепались с коллегами вместо того, чтобы стоять истуканом на одном месте.

Минусом была погода. Промерзлое уральское лето было еще и дождливым. Выданный плащ не спасает, постепенно одежда пропитывается влагой. Ощущение холода приходит не сразу, просто в какой-то момент понимаешь, что у тебя отчего-то стучат зубы. Смотришь на соседа — на его бледном лице тоже трясется челюсть. На стадионе чертовски ветрено, что в сочетании с дождиком создавало особую прелесть. Так что первых болельщиков мы встречали стучащими зубами и суровыми, но посиневшими лицами.

Основное беспокойство мне доставил очень пожилой сеньор, с которого я всю игру не сводил глаз. Пытался понять — пора ему вызывать скорую или еще рано. Он сидел без движения, смотрел на поле немигающими слезящимися глазами и губы у него все сильнее синели. И вот попробуй, догадайся: ему просто холодно или с сердцем плохо?

Холодно, черт, как холодно! Что у этого чела за флаг? Разрешены только два на полтора — этот больше или нет? А этот мистер куда лезет? Нет, вроде сел. Орут чего-то по-испански, а рядом три француза скандируют на своем. Не подерутся? Такие мысли кружатся в голове. Взгляд скользит слева направо и обратно. В крайней правой точке задерживается — там экран: можно пару секунд посмотреть за игрой.

Опять гол, опять расстроенные люди на нашей трибуне. Но перуанские болельщики оказались не такими фаталистами, как египетские — до конца дудели, пели, махали флагами. И финальный свисток многие встретили слезами. Мужчины плакали. И женщины. А немногочисленные французские фанаты их утешали, обнимали, жали руки. И мы бы умилились этой картине, если бы не холод и усталость.

Но последний перуанский фанат сделал последнее селфи, трибуны опустели. И нас начинают снимать с постов. В этот раз раньше. Финальные построения тоже проходят быстро. Даже за сухим пайком очереди нет. Получаю бумажный пакет с нехитрыми вкусняшками, выхожу со стадиона. Где-то в ночном Екатеринбурге раздаются крики, славящие Перу — фанаты разрбредаются по барам. За моей спиной горит огнями «Екатеринбург-Арена», огромная и яркая. Но смотреть на нее уже не хочется. Потому что для большинства она олицетворяет праздник и шоу. А для меня долго будет ассоциироваться с монотонной и не очень благодарной работой.

Чемпионат мира скоро закончится. Так или иначе, он уже стал огромным спортивным праздником. Ничего сопоставимого по масштабам в современном Екатерибурге не происходило и, вряд ли, повторится при жизни нашего поколения. Много слов скажут о чиновниках и руководителях, отвечавших за подготовку и проведение матчей на Екатеринбург-Арене. Но наша история не о них.

Ради того, чтобы четыре матча в Екатеринбурге прошли успешно, работали тысячи разных людей. Зачастую в далеко не праздничных условиях. Но они стали частью большой футбольной сказки — чемпионата мира по футболу в России.