

« Мы давно тебя караулили, а теперь не уйдешь»

Задержав Аккермана, Никитина и Семенова, следователи выяснили, что все трое приехали в Екатеринбург из Москвы, поселились на квартире у некой Захлыстиной. Все трое заявили, что никого не убивали. Семенова и Никитина после допроса оставили под подпиской, а вот Аккермана взяли под стражу. Во-первых, из-за черной шапки, которую описал кучер Бердин. А во-вторых, потому что именно он запомнился другим свидетелям, когда подошел к смертельно раненому Токманцеву и стал возмущаться тем, что полиция никак не едет спасать человека. Журналисты описывали это так:
— Свидетели Игнатьев и Шаляпин, удостоверившие, что, когда на месте происшествия начал собираться народ, то от дома Бабушкина пришли туда Аккерман вдвоем с Семеновым, причем последний наклонился над убитым и скал товарищу как бы с удивлением: «мертвый».
В общем, к началу суда положение у обвиняемых было — не позавидуешь. Особенно переживал за свою судьбу Николай Аккерман. Заседания объявили открытыми, поэтому горожане спешили на процесс, чтобы воочию засвидетельствовать торжество правосудия и наказания убийц. А тем, кто не попал в здание окружного суда, оставалось читать репортаж «Уральской жизни»:
— Слушание дела длилось от 2 часов дня до 11 ½ вечера и привлекло такую массу публики, что в зале нечем было дышать и приходилось отворять окна. На скамье подсудимых фигурировало трое лиц: безусый и безбородый 19-летний юноша Аккерман, все время сидевший понурив голову; крайне симпатичный на вид Семенов и старший из всех троих — Никитин.
«Громко осуждали город, где режут людей как баранов»
Она заявила, что подошла к месту происшествия почти вслед за убийством и увидела двух убегавших субъектов по Береговой улице. После чего со стороны Каменного моста подошли все трое подсудимых, которых она тотчас же узнала. Один из них ругал полицию за неподачу своевременной помощи раненому человеку. После отправки Токманцева в больницу все они возвратились домой и стали ужинать. Подсудимые не походили на людей, совершивших тяжкое преступление и громко осуждали город, где среди белого дня режут людей как баранов».

Битва прокурора и адвоката: слово против слова
Факт возвращения убийц к месту преступления, присутствие их в толпе народа, окружавшего убитого, брань полиции за нераспорядительность — все это не может служить указаниями на невинность. Так как в литературе уголовных преступления встречается масса указаний на случаи, когда убийцы, желая лучше и надежнее скрыть следы содеянного ими, немедленно возвращались на место преступления и разными способами старались обратить внимание собравшихся на свое здесь присутствие.

В ответ на это представитель прокуратуры Глассон, перейдя в защиту, указал на «неверность выводов защиты при цитировании ими показаний разных
свидетелей».
После такого защитник Мамин перешел в наступление, добавив в свою речь гражданского пафоса высшего накала.
Наступает минута, когда вы на весах правосудия решаете судьбу подсудимого. И перед этой минутой я решаюсь вам напомнить, господа присяжные, коренное правило нашего уголовного процесса — всякое сомнение должно судить в пользу подсудимого. А это дело переполнено сомнений противоречий. Осуждение Аккермана, если бы оно последовало, было бы ничем иным, как печальной и роковой судебной ошибкой. Но ведь правосудие, а тем более правосудие христианское, не требует вовсе жертвы. Бог, в которого мы все верим, наш Спаситель-Христос сказал: « милости хочу, а не жертвы».
«В трогательной форме благодарили и целовали руки»
— Присяжные заседатели совещались ¾ часа и вынеси всем подсудимым оправдательный вердикт. Оправданных окружила тотчас масса знакомых, принесших им поздравления, а сами подсудимые в трогательной форме благодарили своих защитников и целовали им руки.
Что до настоящего убийцы Ивана Токманцева, то по этому поводу защитник Владимир Мамин сказал так:
— Но кто же настоящий убийца несчастного Токманцева, господа присяжные заседатели? На это я отвечу согласно с выяснившимися обстоятельства дела: этот тот человек в круглой черной шапке, высокого роста с кистенем в руках, который бежал от дома Бабушкина по направлению к Американской гостинице и который поныне остается нерозысканным.