Дело Екатеринбурга. Убийство на Покровском проспекте
Судьбу обвиняемых в этом резонансном преступлении решал суд присяжных. А за их сердца и умы боролись межу собой прокурор и адвокат. Честная ораторская схватка: слово против слова.
Редакция ЕТВ продолжает цикл историй о резонансных судебных процессах в истории города. На этот раз мы расскажем о состязании гособвинителя и защитника в деле 1903 года, которое рассматривал суд присяжных. Тогда прокурор и адвокат спорили, виновны ли 19-летний электромонтер Николай Аккерман и его 20-летний коллега Николай Семенов в убийстве помощника машиниста железнодорожных мастерских, 20-летнего Ивана Токманцева.
Представьте место кровавой драмы: центр города, Покровский проспект (сейчас улица Малышева), девять вечера, поздно, но еще не безлюдно.
А теперь действие: по Каменному мосту через Исеть, от Большого Златоуста в сторону Американской гостиницы несется сломя голову молодой парень; за ним гонятся трое — двое бегут, а один чуть позади идет скорым шагом.
И развязка: беглец кричит «Караул! Спасите, убивают!» Сворачивает на улицу Механическую (сейчас это улица Горького), забегая за корпуса мастерских (сейчас это Музей архитектуры и дизайна), там его настигают преследователи, один держит, второй бьет; жертва падает, преступники скрываются в сумерках.
Журналисты газеты «Уральская жизнь» в 1903 году писали, что Иван Токманцев «умер от ран, нанесенных ему в грудь и голову по заключению
врача одним орудием, каковым быть остроконечный длинный и крепкий нож».
Убийство помощника машиниста железнодорожных мастерских Ивана Токманцева взбудоражило жителей Екатеринбурга. Шутка ли, в самом центре города парня догнали, избили, а потом закололи при свидетелях. И — что добавляло в ситуацию жути — был совершенно не ясен мотив. Убийцы не ограбили жертву, а просто ушли. Именно эту карту строго наказания ради общей безопасности разыгрывал на суде перед присяжными прокурор. Журналисты »Уральской жизни» перепечатали его речь:
— Мы живем в городе, где подобного рода ужасные преступления,
вследствие крайне разнузданности местного населения, наводят панику на местных
жителей. Сегодня убийство совершается среди центра города, при полном
электрическом освещении в вечер большого праздника, когда на улице особо сильно
движение. Завтра такое же преступление
может быть совершено у самого здания окружного суда. Убийцы не стеснялись совершить
страшное дело свое почти на глазах многих свидетелей. Они не боялись присутствия полицейского,
зная, что он находится в двух квартала от них. В ограждении жителей от подобных
ужасов, от подобного преступного отношения к человеческой личности, требуется
должное судебное возмездие и долг присяжных заседателей назначить виновным кару
за ужасное преступление.
Прокурор был очень убедительным, но — обо всем по порядку.
Фото: ЕТВ
« Мы давно тебя караулили, а теперь не уйдешь»
Ивана Токманцева убили 1 октября. И уже 12-го полицейские задержали подозреваемых. Ими оказались монтеры электрической станции Николай Аккерман, Степан Никитин и Николай Семенов. Именно на них указал основной свидетель обвинения кучер по фамилии Бедрин. Вот как писала об этом «Уральская жизнь»:
— Ехавший по Покровскому проспекту Бедрин был свидетелем, как перед
Каменным мостом его обогнал Токманцев, убегавший от гнавшихся за ним трех
человек. Первые двое нагнали Токманцева,
когда он пробежал мост и упал. Один из них ударил чем-то Токманцева. Тот
сказал: «За что вы, ребята меня бьете?» И получил ответ: «За что почтешь, мы давно тебя
караулили, а теперь не уйдешь».
Кучер Бердин подробно описал нападавших на Токманцева, так что задержать подозреваемых не составило труда. Тем более, общественность требовала от полиции как можно скорее «изловить убийц». Журналисты «Уральской жизни» писали:
— По показанию Бедрина, Никитин был в коротком пальто и
остановился у ворот железнодорожных мастерских, Семенов в длинном пальто
Аккерман в коротком пальто и круглой шапке. Удары Токманцеву наносил Аккерман, а
Семенов первый подбежал к нему на углу Механической улицы и задержал сзади.
Забегая в перед, отметим, что круглая шапка стала одной из основных улик обвинения, которую в суде пришлось оспаривать стороне защиты.
Схема: ЕТВ, фото МИЕ
Задержав Аккермана, Никитина и Семенова, следователи выяснили, что все трое приехали в Екатеринбург из Москвы, поселились на квартире у некой Захлыстиной. Все трое заявили, что никого не убивали. Семенова и Никитина после допроса оставили под подпиской, а вот Аккермана взяли под стражу. Во-первых, из-за черной шапки, которую описал кучер Бердин. А во-вторых, потому что именно он запомнился другим свидетелям, когда подошел к смертельно раненому Токманцеву и стал возмущаться тем, что полиция никак не едет спасать человека. Журналисты описывали это так:
— Свидетели Игнатьев и Шаляпин, удостоверившие, что, когда на месте происшествия начал собираться народ, то от дома Бабушкина пришли туда Аккерман вдвоем с Семеновым, причем последний наклонился над убитым и скал товарищу как бы с удивлением: «мертвый».
В общем, к началу суда положение у обвиняемых было — не позавидуешь. Особенно переживал за свою судьбу Николай Аккерман. Заседания объявили открытыми, поэтому горожане спешили на процесс, чтобы воочию засвидетельствовать торжество правосудия и наказания убийц. А тем, кто не попал в здание окружного суда, оставалось читать репортаж «Уральской жизни»:
— Слушание дела длилось от 2 часов дня до 11 ½ вечера и привлекло такую массу публики, что в зале нечем было дышать и приходилось отворять окна. На скамье подсудимых фигурировало трое лиц: безусый и безбородый 19-летний юноша Аккерман, все время сидевший понурив голову; крайне симпатичный на вид Семенов и старший из всех троих — Никитин.
«Громко осуждали город, где режут людей как баранов»
Журналисты отмечали: «Наиболее тяжкой уликой против подсудимых являлись весьма подробные
показания свидетеля Бедрина, проезжавшего в злополучный час
в нескольких десятках саженей от места преступления и хорошо запомнившего, как
он уверял, лица всех преступников, которых
однако раньше никогда не знал».
Однако были на процессе и свидетели, которые играли на руку защите. Например, дочь квартирной хозяйки Захлыстиной, у которой жили трое обвиняемых.
Она заявила, что подошла к месту происшествия почти вслед за убийством и увидела двух убегавших субъектов по Береговой улице. После чего со стороны Каменного моста подошли все трое подсудимых, которых она тотчас же узнала. Один из них ругал полицию за неподачу своевременной помощи раненому человеку. После отправки Токманцева в больницу все они возвратились домой и стали ужинать. Подсудимые не походили на людей, совершивших тяжкое преступление и громко осуждали город, где среди белого дня режут людей как баранов».
Кроме того, свидетели Ильин и Волкова сняли вопрос со злополучной черной шапкой, по которой кучер Бердин опознал в Николая Аккермане убийцу. Участники процесса под заявили, что «1 октября у Аккермана меховой шапки не было и ходил он в шляпе. А шапку он купил уже числа 12 октября, когда поселился на квартире у Ильина».
Фото: МИЕ
Примечательно, что никакого мотива убийства следователи так и не установили. Признания от обвиняемых не добились. Прокурору оставалось одно — уповать на свою риторику, стараясь убедить присяжных в своей правоте. Впрочем, у защиты так же не было железобетонных аргументов в пользу подсудимых. Никакого алиби. Только слова.
Битва прокурора и адвоката: слово против слова
Первым выступление начал представитель обвинения Николай Глассон, который планировал облечь в свою пользу то, что Аккермана и Семенова свидетели видели у смертельно раненого Токманцева.
Факт возвращения убийц к месту преступления, присутствие их в толпе народа, окружавшего убитого, брань полиции за нераспорядительность — все это не может служить указаниями на невинность. Так как в литературе уголовных преступления встречается масса указаний на случаи, когда убийцы, желая лучше и надежнее скрыть следы содеянного ими, немедленно возвращались на место преступления и разными способами старались обратить внимание собравшихся на свое здесь присутствие.
После выступления прокурора слово взял известные в те времена екатеринбургский защитник — адвокат Владимир Мамин, брат писателя Дмитрия Мамина-Сибиряка.
Фото: wikipedia.org
Защитник Владимир Мамин стал строить свою речь, доказывая, прежде всего, несостоятельность показаний кучера Бедрина — осовного свидетеля обвинения. Мамин говорил:
— Главное, на что опирается обвинительная власть — это
показания Бедрина, показания как бы очевидца этого тяжкого преступления, — послужило
исходною точкой всего обвинения. Но, господа присяжные, ведь не один только
Бедрирн решает это дело. И не его показания, а суд, на основании всей
совокупности выяснившихся здесь обстоятельств.
Согласно дважды вам предъявленного, господа присяжные
заседатели, протокола осмотра местности, видно, что Бедрин, находясь на конце
Каменного моста, не мог видеть места убийства, потому что ему мешал
тот угол Механической улицы и Покровского проспекта, где находится каменное
здание железнодорожных мастерских. Таким образом, господа присяжные, я считаю
себя вправе сказать в отношении свидетеля Бедрирна, что он обладает
сверхъестественной способностью видеть сквозь стены.
В ответ на это представитель прокуратуры Глассон, перейдя в защиту, указал на «неверность выводов защиты при цитировании ими показаний разных
свидетелей».
После такого защитник Мамин перешел в наступление, добавив в свою речь гражданского пафоса высшего накала.
Наступает минута, когда вы на весах правосудия решаете судьбу подсудимого. И перед этой минутой я решаюсь вам напомнить, господа присяжные, коренное правило нашего уголовного процесса — всякое сомнение должно судить в пользу подсудимого. А это дело переполнено сомнений противоречий. Осуждение Аккермана, если бы оно последовало, было бы ничем иным, как печальной и роковой судебной ошибкой. Но ведь правосудие, а тем более правосудие христианское, не требует вовсе жертвы. Бог, в которого мы все верим, наш Спаситель-Христос сказал: « милости хочу, а не жертвы».
«В трогательной форме благодарили и целовали руки»
Двенадцать присяжных, 11 из которых были крестьянами, а один — мещанином, выслушав доводы сторон, ушли в совещательную комнату. И в итоге решили, что защитник более убедителен. Журналист «Уральской жизни» описывал это так:
— Присяжные заседатели совещались ¾ часа и вынеси всем подсудимым оправдательный вердикт. Оправданных окружила тотчас масса знакомых, принесших им поздравления, а сами подсудимые в трогательной форме благодарили своих защитников и целовали им руки.
Что до настоящего убийцы Ивана Токманцева, то по этому поводу защитник Владимир Мамин сказал так:
— Но кто же настоящий убийца несчастного Токманцева, господа присяжные заседатели? На это я отвечу согласно с выяснившимися обстоятельства дела: этот тот человек в круглой черной шапке, высокого роста с кистенем в руках, который бежал от дома Бабушкина по направлению к Американской гостинице и который поныне остается нерозысканным.
