
Редакция ЕТВ продолжает цикл историй, связанных с судебными делами Екатеринбурга. Мы уже писали о процессе над зачинщиками массовой драки, в честь которой носит свое имя площадь 1905 года. Рассказывали о редакторе скандального журнала «Гном», уральского Charlie Hebdo, который отвечал перед прокурором за оскорбление императора. А также разбирали крутое репутационное пике бывшего хозяина города, градоначальника Ильи Симанова, которого обвиняли в мошенничестве и растрате.
А на этот раз мы решили несколько отойти от непосредственного уголовного права. И в угоду предновогоднему настроению разобрать дело, которое будоражило жителей тогда уже Свердловска в конце 20-х — начале 30-х годов прошлого века. Шутка ли — товарищеским судом общественности судили саму елку! За что, спросите? А за дело — за связь с кровавым царским режимом, за то, что в те времена это был символ, прежде всего, Рождества. Поэтому — долой!
Но обо всем по порядку.
Долой буржуазную елку!

Каждый из нас легко вспомнит хотя пару
строк из песенки «В лесу
родилась елочка». И кажется, что эти слова, положенные на музыку, — самый естественный, неотъемлемый атрибут новогоднего праздника. Ведь что еще петь, когда водишь хоровод вокруг наряженного хвойного деревца?
Однако в конце 20-х годов строки «и вот ты здесь, нарядная, на праздник к нам пришла» звучали не ересью, конечно, но контрреволюционной
пропагандой совершенно точно. В лихие годы строительства социализма, после Гражданской войны большевистская общественность яростно очищалась от «пережитков царизма», «белогвардейщины» и «поповщины». И это касалось не только людей, которых подвергали суду за сотрудничество с классовыми
противниками, но и символов. Так елка попала под раздачу —как враг
народа.
Елке припомнили тесную связь с Рождеством и религией. Отпираться было бесполезно. Ведь даже сама песня «В лесу родилась елочка», которую композитор Леонид Бекман написал в 1905 году на стихи Раисы Кудашевой, изначально была рождественской.

Вот писали в «Уральском рабочем» за 1929 год:
«Рождественские дни, как и дни других церковных праздников, обычно сопровождаются пьянством. В эти дни потребление алкоголя растет, растут и прогулы, увечья и смертельные случаи.
На Урале в церковные праздники, связанные с выпивкой, число прогулов значительно увеличивается. В январе 1928 года, например, в среднем, прогулы составляли 2, 21 проц., а в «сочельник» и «день рождества» — 4, 47 проц. и т. д.
Таким образом, борьба за социалистическую индустриализацию неотделима от борьбы с алкоголем. Развертывая массовое антирелигиозное выступление, мы должны вести реальную борьбу с алкоголизмом».
В свидетелях обвинения — дети!


Никакого « аполитичного культурничества»!

«Ударники! Партийцы и комсомольцы! Мобилизуйте массы рабочих
на проведение 2-го дня индустриализации! Обеспечьте 25 декабря 100-процентную
явку на работу!
АПО [агитационно-пропагандистский отдел — прим. ред.] Ообкома ВКП (б)
организовал налет совпартшкольцев для проверки того, как идет
антирождественская компания и подготовка ко 2-му дню индустриализации.
… Комсомольская ячейка в ожидании директив ничего не делает и ничего не знает. Комсомольцы составили план, но он так и остался на бумаге. Только что выпущенные номера стенгазет обошли день индустриализации и всю антирождественскую компанию полным молчанием.
В красных уголках, как мы уже сообщали, нет ни одного антирелигиозного лозунга или плаката.
Антирождественскую компанию пытаются свести к «шаблонной пропаганде» и организации «рождественских развлечений», идя по протоптанной дорожке аполитичного культурничества.
Необходимо развернуть массовую агитацию за 100-процентную явку рабочих на работу, за борьбу против пьяного загула».
— Все силы безбожников на выполнение промфинплана!
— Вместо Рождества — организованный день труда!
— За культурную революцию против рабских пережитков старины.
— Ни одного прогульщика в дни Рождества.Елку реабилитировали. Ради детей
