Брошенные заводы Урала. Как оплот алкокороля стал родиной ацетона

На востоке от Екатеринбурга, примерно в 200 километрах, располагается небольшой город Талица. Самый лучший вид на этот населенный пункт открывается с восьмиэтажной пустынной громадины Талицкого биохимического завода, ныне обанкротившегося и разоренного. А ведь когда-то Талицу называли винным городком, и даже помыслить не могли о том, что производство питейного спирта в нашей довольно-таки пьющей стране может печально загнуться.

История Талицы связана с алкоголем так же тесно, как судьба сталевара с плавками. В 1732 году на бьющем из-под земли ключе, именуемом Талым, некие субъекты поставили плотину. А рядом с ней винокуренный завод. Только не надо думать, что причиной тому стали живописные виноградники, раскинувшиеся по тем краям — ничего такого на востоке Свердловской области никогда не росло. Просто вином на Руси в те годы именовали любой алкогольный напиток — чем водка не хлебное вино? Алкоголь прогоняли через кубы, которые постоянно подогревали, и вокруг них вился дымок — потому и винокурни. Вот такой заводик и положил начало здешнему поселению. Правда заводик быстро разорился, а там и поселенцы разбрелись по другим населенным пунктам. Но судьба этого места была определена.

Не прошло и нескольких десятилетий, как на месте частного заводика начали строить государственный — опять же винокуренный. Строили его каторжане и ссыльные при поддержке вольных мастеровых. Получилось довольно продуктивное предприятие, за год выдающее более 100 тысяч ведер крепкого алкоголя. В те суровые времена счет спиртным напиткам вели исключительно на ведра. Одно ведро — 12,5 литров. Или 25 стандартных водочных бутылок емкостью по пол-литра. Проработав около 80 лет, питейных дел производство стало угасать, оборудование и здания ветшало. Тут бы и конец производству спиритус вини в болотистых тамошних землях. Но пришел Альфонс Поклевский-Козелл.

Свою трудовую деятельность Альфонс Фомич начинал по чиновничьей части. Долго работал в самых разных департаментах, обрастал связями. Набором чинов напоминает акунинского Эраста Фандорина — коллежский секретарь, титулярный советник, коллежский асессор. И чиновником по особым поручениям служил. Но в отличие от литературного героя, в сыскное дело не лез — держался поближе к коммерции. Еще будучи государевым человеком активно пробовал себя в торговле, а потом забросил работу на правительство и стал водочным королем Зауралья.

Альфонс Поклевский-Козелл

Фото: ekburg.ru

В 1869 году он выкупил умирающий талицкий завод за недорого, вложился в его модернизацию и сделал его флагманом своей водочной империи. В отличие от всяких Демидовых, которые в те же годы рулили своими уральскими владениями из теплого европейского далека, Альфонс Фомич сам переехал в Талицу и семью свою сюда перевез. Неизвестно, что по этому поводу думали близкие будущего водочного короля — для дворян в те годы перемещение из крупных городов в глухие населенные пункты обычно назначалось судом в виде наказания и называлось ссылкой. Но Поклевский-Козелл этих сантиментов не учел и семейство с собой все же привез. При новых хозяевах талицкое алкопроизводство поперло в гору. 800 тысяч ведер спирта, примерно столько же ведер пива, а кроме того 13 тысяч пудов дрожжей. Пивной линейке Альфонса Фомича может позавидовать современный пивзавод «Балтика» — «Венское», «Народное», «Столовое», «Экспедиционное», «Баварское», «Русское», «Экспорт». Ценник на разные сорта балансировал между рублем и двумя рублями за ведро.

Брошенные заводы Урала

Могила истории под Первоуральском

Памятник демидовскому чугунию

Монумент обувной промышленности

Жизнь и смерть снарядного завода в Тагиле

В 1883 году в тех краях строили участок Транссибирской железнодорожной магистрали, который должен был соединить Екатеринбург и Тюмень. Поклевский-Козелл активизировал свои немалые связи, и сия ветка паровозного сообщения сделала петлю рядом с владениями пивного и водочного короля, а местная станция была названа в его честь — Поклевской. Железная дорога под боком чрезвычайно способствовала пивной и водочной торговле, семейство основателя бизнеса процветало. Сам он стал эталоном уральского крепкого дельца, с которого некоторые писатели ваяли своих героев — например Мамин-Сибиряк вписал его в «Приваловские миллионы» под фамилией Ляховского.

Человек и прототип Альфонс Фомич умер в 1890 году в возрасте 80 лет, оставив сыну солидный бизнес и миллионное состояние. Наследник оказался вполне достойным, бизнес не развалил. И быть бы династии Поклевских-Козелл знаменитыми уральскими пивоварами и по сей день, но вскорости наступил 1917 год, и олигархов отменили как класс.

После революции частная собственность была упразднена, а руководить водочным производством назначили бывшего слесаря. От таких кадровых перестановок, а также в связи с гражданской войной производство на заводе заглохло, и предприятие прикинулось просто набором строений на все время разборок красных и белых. Когда большевики побороли всех противников, на затаившийся завод прибыл коммунист Блиновский и затеял реконструкцию с преобразованиями. Пивное производство отдали в Тюмень, а вот изготовление спирта и дрожжей возобновили на бывших дворянских мощностях. На дворе стоял 1922 год.

Через какое-то время большевики взяли курс на индустриализацию, кругом зазвучало слово «пятилетка», означавшее, что в определенный срок нужно срочно нарастить улучшить и развить производство. Словечко было довольно угрожающим, потому что неисполнение сроков и трудовых обязательств в те годы сулило руководству завода интересные, но опасные для здоровья беседы с чекистами. Нередко такое общение уменьшало запасы казенных патронов у сотрудников ЧК и число начальников на производстве. Так или иначе, талицкий завод при Советах рос и развивался, даже собственную ТЭЦ получил. Ну и всяческие трудовые и спортивные достижения коллектива имели место. И так продолжалось до Великой Отечественной.

Война принесла заводу кардинальные изменения. Как и на прочих заводах страны, тут резко сократилось число грамотных рабочих, потому что они превращались в неопытных солдат и уходили на фронт. Тяжкий трудовой быт, повышенные нормы производства, которые надо выполнять с неполным коллективом, казарменное положение для руководителей.

Но самые большие изменения коснулись ассортимента продукции. Сюда эвакуировали оборудование заводов из захваченных регионов страны. Теперь кроме питьевого спирта надо было производить растворители — ацетон, бутанол, этанол. Эти адские составы использовались во многих военных производствах — от авиастроения до производства взрывчатки. Поскольку армии все это требовалось в огромных количествах, то и объемы производства новых продуктов талицкому заводу пришлось делать внушительными. Эвакуированное оборудование и срочное расширение производственных площадей навсегда изменило облик завода — из алкогольного предприятия он стал биохимическим.

После войны завод кроме спирта начал производить двуокись водорода, антибиотики, кормовой биомицин, премиксы. Предприятие росло как на производимых им же дрожжах. Расширение площадей, новые постройки. В 1984 году здесь построили восьмиэтажный корпус, который стал самым высоким зданием в городе. Талицкий биохимический завод был не только градообразующим предприятием, но и источником 30% доходов всего района. По доброй советской традиции на завод навесили кучу социальных обязательств.

Завод казался нерушимым монолитом — промышленный гигант, огромная значимость для района, да еще производит питьевой спирт, который на Руси никогда не утратит актуальность.

В постсоветскую эпоху рыночной экономики Талицкий завод вошел довольно уверено. Появившиеся в области частные алкогольные производства вроде ОАО «Екатеринбургский виншампанкомбинат» или завода «Тагилводка» активно закупали талицкий спирт — до 40% этого незаменимого компонента производились на биохимическом заводе. С2Н5ОН уходил и на экспорт. И все же с какого-то момента у завода стали стремительно расти долги. К 1999 году набежало 115 миллионов рублей.

Завод просто перестал получать заказы на свою основную продукцию — питьевой спирт. По одной из версий это произошло потому, что в условиях рынка, когда каждый ищет где подешевле, предприятие из Талицы стало просто нерентабельным. Спирт здесь делали из зерна, а его основные поставщики размещаются далеко от Талицы. Транспортные расходы на доставку сырья до производства приходилось закладывать в стоимость продукции. В итоге даже некоторым уральским предприятиям стало выгоднее закупать спирт у других поставщиков.

Есть и другое мнение. По неофициальным данным, которые удалось добыть местным журналистам, заказы для Талицкого завода просто придержали. Авторитетные чиновники или не менее авторитетные бандиты, еще не растерявшие в те годы куража лихих 90-х, просто очень попросили основных оптовых закупщиков талицкого спирта подыскать себе других поставщиков, чтобы подкосить предприятие и купить его за бесценок.

Так или иначе, но гигант биохимической индустрии и спиртового производства оказался весьма уязвим. Ведь акцизный сбор государству производитель спирта должен платить в любом случае, не зависимо от собственных денежных проблем — иначе заберут лицензию. А еще сезонные закупки зерна — не запас вовремя сырье, жди до весны. А денег нет.

Дополнительной тяжестью на завод легли долги за коммуналку. Предприятие само предоставляло коммунальные услуги части талицких домов (собственная ТЭЦ). Это оплачивалось из казны района. Но местный бюджет в те годы не мог полностью рассчитаться с БХЗ, а завод в свою очередь не мог отключить от тепла своих же работников. Этот замкнутый круг стал еще одной финансовой дырой, из многих, убивших завод.

Относительно новые цеха БХЗ обнесены начисто

Без боя предприятие не сдали. Контрольный пакет БХЗ принадлежал государству, много акций было на руках у его действующих и бывших работников, которым это предприятие было вторым домом. Да и общее социальное значение — гигант промышленности, градообразующее предприятие, историческое место, наконец. Его пытались модернизировать, запустили новую линию алкогольной продукции — не помогло. В 2000 году завод признали банкротом. Тогда многие думали что это не конец, а лишь перезагрузка предприятиюя. Но у БХЗ опять появились долги по акцизам, и правительство Свердловской области приняло решение о его продаже.

Единое предприятие распалось на отдельные производства, появилась куча маленьких компаний, которые стремительно хилели и закрывались. Рабочих стали увольнять. Интересно, что распространенной в России практики выдачи зарплаты натурой — производимым товаром, здесь не было, так что даже запить горе спиртом собственного производства у работяг не было возможности. Их просто выставили за дверь, предложив забыть о задолженности.

Потом, по словам местных жителей, на охраняемую территорию завода зачастили грузовики. Которые почему-то предпочитали приезжать ночью. Сначала из цехов исчезла та самая новая линия по производству алкоголя, что должна была спасти завод. Потом демонтировалось другое оборудование. Затем с завода принялись таскать все, что можно унести. Некогда строгая охрана сократилась до одинокого сторожа на проходной, и огромная территория стала сплошным объектом промышленного мародерства. Или мародерства в промышленных масштабах, если угодно.

На сегодня Талицкий биохимический завод представляет из себя причудливую группу заброшенных зданий самых разных эпох. Внутри некоторых из них еще можно найти предметы быта и почти нормальные помещения, другие выгорели или частично обрушились. По огромной территории время от времени проезжает «Газель», где-то слышатся звуки циркулярных пил. Вероятно, последние металлические жилы некогда могучего предприятия скоро окажутся в пунктах приема лома. Надежды на то, что БХЗ возродится, нет уже ни у кого. Но долго еще над Талицей будет огромной могильной плитой возвышаться его пустынный восьмиэтажный корпус. Бетонное напоминание о былом величии.